Теодор Курентзис записал Шестую симфонию Чайковского

Когда в 2007 г. Теодор Курентзис впервые продирижировал «Патетической» во главе оркестра musicAeterna, в ту пору еще базировавшегося в Новосибирске, трактовка произвела эффект разорвавшейся бомбы: принципы HIP, исторически информированного исполнительства, дирижер применил не к барокко и не к Моцарту, а к одному из самых заигранных названий русского симфонического репертуара. Бутлеги с того памятного московского концерта можно отыскать в сети, но сравнивать их с только что вышедшей записью не корректно: теперь худрук Пермской оперы создал эталонную версию Шестой, по максимуму использовав возможности студийной звукозаписи. В новом альбоме слышна такая тщательность работы, какую отличали, скажем, записи Гленна Гульда и на какую сегодня мало кто отваживается, – в этом смысле соавтором Курентзиса становится звукорежиссер Дамьен Кюинтар.

Про интерпретации Курентзиса принято говорить, что они театральны, но его записи – и особенно «Патетическая» – устроены скорее кинематографично: слушая их, думаешь о крупности планов, о композиции кадра, о драматургии монтажных склеек, о том, как воображаемая камера фокусируется на казавшихся незначительными прежде нюансах. Вместо гомогенного симфонического массива – объемная, прозрачная, дифференцированная картинка, как будто Чайковского исполняет камерный состав, в котором слышны не только отдельные группы инструментов, но отчетливо заметны мышечные усилия каждого солиста. Сыгранная с немыслимой для романтической музыки степенью детализации, хрестоматийно известная партитура предстает у musicAeterna сочинением доселе неизвестным. Мощнейший эффект присутствия и погружения достигается в том числе и чисто техническими средствами – по настоянию Курентзиса запись производилась в Берлине, в исторической гэдээровской радиостудии, на ламповой аппаратуре 1950-х гг.

Вызывающая эсхатологический восторг пермская Шестая – типичный фильм-катастрофа. Трагическая фабула масштабирована до размеров полноценного апокалипсиса, детали которого прописаны с тщанием то ли Иеронима Босха, то ли Фрэнсиса Копполы. Темпы подчеркнуто сдержанные, но звуковая ткань наэлектризована так, что то и дело искрит. Курентзис играет на максимальных контрастах – все разведено по полюсам: воздушная, по-классицистски легкая экспозиция первой части буквально проваливается в тартарары разработки, ртутная гибкость пятидольного вальса во второй сметается ураганом третьей. Ключевой лейтмотив – биение сердца со всеми физиологическими подробностями: тахикардией, аритмией, нитевидным пульсом и его исчезновением в финале. По силе воздействия версия musicAeterna сравнима разве что с легендарной «Патетической» Евгения Мравинского, и Курентзис, кажется, отнюдь не случайно посвящает альбом памяти своего учителя Ильи Мусина: большой стиль этой записи воскрешает давно, казалось, ушедшую в прошлое традицию великих дирижеров-демиургов, создающих и разрушающих миры.